Известная антропометрическим несоответствием внешнего вида и структуры, которую возглавляет, бодипозитивная Леся Гасиджак к празднику “геноцидного голодомора” подготовила подарок – книжку “Глоссарий голодомора”. И ведь верно – у подлого, предательского явления искажения прошлого есть свой язык. И главная лексема в нём – “голодомор”. Именно она и есть основной пропагандистский фуфел.

Нет сомнений, что у слова, существовавшего, по крайней мере, в первой половине ХХ века, полностью исказили его изначальный смысл, ясно обозначенный в маленькой заметке про человека, который “заробляв кілька літ тому як голодомор і міг не їсти 20 днів” (газета “Діло” №192 от 23.07.1934). “Упрямым голодомором” назван заключенный, осужденный за убийство и находящихся в психбольнице, за отказ принимать пищу (газет “Наш прапор” №62 от 16.08.1934). Вместо голодающего за деньги или из-за душевного недуга человека появился “массовый голод”, приводящий к “мору”.

Извращением смысла слова “голодомор” активно занялись лишь в 80-х, к 50-ой и особенно к 55-ой “годовщине” голода, который в 30-х годах охватил многие районы СССР и практически всю восточную Европу. Были и промежуточные варианты искажения слова – “голодоморство” и “голодоморка”, но они не прижились. Вернее, внедрить их не вышло. А слово “голодомор” стало частью антисоветской компании, которая щедро финансировалась американцами.

К 80-м слово “голодомор” (“holodomor”), схожее по звучанию со словом “холокост” (“holocaust”), зазвучало по-новому. Западное ухо в нём слышало геноцидные ноты благодаря совпадению части слов.